Бзззз. Бззззз.
Когда Маркус просыпается от тихой вибрации будильника, он с трудом продирает глаза и слепо щурится в сумраке лофта. Шторы плотно задернуты, и невозможно понять, сколько прошло времени. Распластавшись на животе, ему с трудом удается оторвать лицо от подушки — голова гудит и хочет упасть обратно, но ведь зачем-то же он проснулся.
Бззззз. Брямц.
Мобильный добрался до края тумбочки раньше, чем мужчина успел вспомнить о нем.
Будильник? Не хочу…
С отчаянным вздохом свесившись через край, Марк раздраженно шарит под кроватью пятерней, пытаясь найти свеженькое шестое яблоко, обошедшееся ему ни много ни мало в восемь штук. И он вовсе не очередной озабоченный фанат Стива. Просто его постоянные клиенты, это люди, оценивающие окружающих исключительно по лэйблам, которые те носят. Тут уже не до собственных предпочтений.
Если он треснул... — додумать не успевает, так как рука наткнулась на смартфон. Поднеся пыльный экран к самому носу, мужчина смачно ругается:
— Блядь, — час сорок пять. Он спал не более двух часов.
Но знакомый номер заставляет заткнуться и с тихим кряхтением перевернуться на спину, попутно открывая сообщение.
Хотя бы экран цел.
Пробежав по строчке глазами, Маркус закатывает глаза, на автомате печатая ответ.
Конечно он приедет. Куда денется?
Адрес приходит моментально.
Собрав всю силу воли в кулак, мужчина поднимается и, спотыкаясь, бредет к шкафу, ладонями массируя свинцовые виски. Вымотавшись за день на работе, он валился с ног и сам черт не поднял бы его раньше пяти. Но эта женщина имела колоссальную власть над Майклсоном и не пренебрегала ею пользоваться в самые неподходящие моменты.
Через сорок минут он уже припарковывает роллс ройс напротив среднесортной кафешки рядом с клубом, мрачно грызя ментоловый леденец.
И как бы не хотелось, Маркус не вывалит Алисе при встрече, как полчаса назад давился растворимой мерзостью, которую по ошибке принято считать кофе. Не расскажет, как разбудил своего помощника несвоевременным сообщением о завтрашнем отгуле и просьбой переназначить встречу с очередным дотошным клиентом. Не расскажет, как раскалывается его голова и хочется вернуться обратно в постель. Так уж сложилось, что его роль — слушатель.
Подходя к обшарпанной двери, Марк невольно задумывается нахрена он здесь? Ничего бы не случилось, подожди проблемы Алисы до завтрашнего ланча. Но стоит дверному колокольчику звякнуть за его спиной, и Марк понимает — не подождали бы.
Кроме Костелло здесь никого нет и он безмерно этому рад.
Нахмурившись, мужчина садиться рядом и заказывает себе американо самого-крепкого-из-всего-что-ты-можешь-сделать-парень, открывает новенькую пачку мальборо, с чувством затягивается и молча протягивает початую красную упаковку Алисе.
Маркус не здоровается и не начинает беседу, он спокойно курит и пристально глядит на женщину через зеркальное отражение за барной стойкой.

Сердце болезненно щемит от угнетающего зрелища женщины, сидящей рядом с ним: опустошенной, сломленной и такой... падшей?
Отчаянно зажмурившись, мужчина одной рукой крепче прижимает к себе дрожащую подругу, а вторую со злостью опускает на столешницу, заставляя звонкую стеклянную пепельницу испуганно подпрыгнуть. В кулаке между пальцами зажата дымящая сигарета, и пепел ссыпается с нее мимо края на дощетчатый пол.
Внутри лысой черепной коробки закипает бешеная злоба — вырос таким амбалом, а что толку? Опять не уследил, не защитил. Каждый раз клянется, что не допустит новых слез, и каждый раз не может сдержать обещание.
Ну почему ты звонишь мне, только когда уже слишком поздно?
Устало затянувшись последний раз, вминает бычок в пепельницу, и зарывается освободившимися пальцами в заметно отросшие с их последней встречи волосы.
Сейчас он может лишь обнять, укрывая распахнутыми полами тяжелого пальто от посторонних глаз, и успокоить, позволяя пролиться на него всей той дряни, что скопилась внутри его безбашенной девчонки. И пускай завтра придется отнести украшенную разводами туши рубашку от Бриони в прачечную и выложить кругленькую сумму. Он согласен, если это поможет.
Успокаивающе поглаживая Алису по голове, мужчина машинально разбирает цветные пряди на красные и черные.
Налево и направо.
Как будто это может навести порядок заодно и внутри ее головы.
Почему он? Из всех ублюдков, ты выбрала самого больного.
Маркус не заблуждается и не гадает. Он без всяких сомнений уверен в том, кого благодарить за сегодняшние посиделки.
Когда рыдания сходят на нет, прежде чем выпустить растрепанную подругу из объятий, мужчина запечатлевает целомудренный поцелуй на пропахшей сигаретным дымом макушке.
Маленькая глупышка.
Внимательно смотрит в опухшие красные глаза в черных ореолах и сдержанно кивает. Он прощает. Всегда.
Чиркнув зажигалкой, дает прикурить и в ответ пожимает плечами:
— Меня всем устраивает. — Достает одну себе и тоже закуривает, лениво отмечая, что пепельница уже лопается от бычков.
И где мой чертов кофе?
— Легче? — Он не спрашивает "отпустило?" потому что знает, что нет. Эта ее херня с Крисом никогда не проходит полностью. Просто иногда становится терпимее.

Повествование Алисы не несет в себе ничего нового, но Маркус все равно внимательно слушает. Он даже поворачивается на стуле, садясь лицом к подруге, чтобы не упустить ни единого слова; с двух сторон его локти опираются на покатую спинку и край стола, а сам мужчина слегка подается корпусом вперед.
Горькие, лживые слова.
Майклсон слушает и не понимает, как может Алиса ни во что себя не ставить, когда для него, Маркуса, она олицетворяет непостижимую... мечту — со своими изъянами и закидонами, которые не портят, а делают по-человечески несовершенной, живой.
И это несовершенство идеально в глазах Маркуса.
Он мог любить Алису счастливой или расстроенной, разъяренной или грустной; он любил ее и страдающую, и развратную, и заботливую, и сонную, рассеянную и ворчливую; но больше всего, — больше всего, — его завораживала неконтролируемая энергетика ее выступлений, передающаяся через мощнейший голос.
Об этом он хочет сказать и передать эти чувства ей:
— Выкинь из головы всю чушь, до которой умудрилась каким-то образом додуматься. Немедленно. Не доросла еще, чтобы кризисом среднего возраста страдать. — Марк быстро устает много говорить, но сейчас тот случай, когда ему хочется высказаться, —Вспомни о людях, которых ты вдохновляешь, заряжаешь чистыми эмоциями со сцены. Твой талант — твоя безграничная сила, и тебе ли жаловаться на него? Ты вообще читаешь свой форум? Думаешь, эти люди тянулись бы к тебе, если бы ты действительно была таким ничтожеством, как говоришь о себе? Лисс, тебе не обязательно быть лидером. Это не твой путь. И твоей вины в судьбе группы нет, это только на мне.
Официант бесшумной тенью оказывается рядом, прерывая Майклсона, и осторожно опускает белоснежную кружку, наполненную до краев. На блюдце лежит одна горькая порционная шоколадка, подтаявшая в месте соприкосновения с горячей керамикой, и одноразовая палочка для кофе.
От одного запаха сводит скулы и сжимается желудок. Но мужчина, поблагодарив парнишку, делает осторожный глоток, выпивая не меньше половины.
— К-репкий, — зажмурившись трясет головой и едва заметно улыбается одним уголком губ. Гул в голове постепенно притупляется.
— Приеду, если пообещаешь что — этого уебка — его там не будет.
Резким движением запрокидывает кружку и допивает остаток.
— Будешь? — кивает на нетронутую на тарелочке сладость.
Маркус рад сменить тему, потому что разговоры о старой группе приводят в смятение и ставят в тупик. С одной стороны он знает, что поступил правильно и принял верное решение, предпочтя с головой уйти в свою настоящую профессию, но с другой стороны он все еще слишком хорошо помнит, что отжигать с самой-лучшей-командной-во-всех-соединенных-шатах было весело, черт возьми. И быть может самую чуточку, он жалеет, что продал гитару с иБея перед переездом в лофт, потому что за тридцать четыре года музыка — это самые теплые и сокровенные воспоминания.
Женщина зарывается в сумочку, а до Марка доходит, что он попал в ловушку собственных приоритетов и ценностей. Должно отказаться, ведь это не его, он ушел окончательно.
Безоговорочно.
Именно так и поступит:
— Лиса, — у него на работе завал, а после сегодняшнего провального слушания, так и вовсе легче переехать в офис на пмж. Но Марк в последний момент сталкивается со взглядом темных глаз и протягивает руку к записям, — не буду ничего обещать, однако текст посмотрю. — Музыка будет написана еще до Рождества.
Есть что-то такое в ее взгляде сейчас, отчего он готов пообещать что угодно, лишь бы ушла эта скрытая боль.
А еще Маркус замечает, что ей это важно, по какой-то причине

Пока чудотворный кофейный напиток разливается приятным теплом по телу и уносит усталость прочь, Майклсон просчитывает лучший в его представление исход для сегодняшней ночи.
— Иди сюда, — ласково зовет Алису, привставая и пододвигая свой стул к ее. Мягко обняв женщину за плечи, мужчина второй рукой бережно сжимает одну из прохладных ладошек и с нежностью смотрит, как ее голова устраивается на его плече.
— Тебе нет нужды извиняться, Солнце, — Марк наклоняет голову и утыкается лбом в ее спутанные и жесткие от лака пряди. Закрыв глаза и глубоко вдыхая родной запах он непроизвольно расслабляется и наполняется спокойствием.
— Я соскучился. — То ли произносит, то ли это так и остается в его мыслях. Да это и не важно.
Точно понятно, что в таком состояние он подругу домой не отпустит. Сегодня ей нельзя оставаться одной, а значит Маркус будет сидеть до победного, приглядывая за своим красно-черным сокровищем.
Лучшим вариантом Майклсон видит отвезти Костелло отсыпаться в лофт, — так будет спокойнее ему самому и Алиса вряд ли станет возражать. Да, так он и посту...
За раздумьями Марк едва успевает спасти свою челюсть от неприятного столкновения, когда счастливая Лисс взвивается в руках.
Она, как маленький вспыхнувший огонек, восторженно щебечет об идеях, которые видимо до этого не посещали ее прелестную голову, и разгорается с каждым словом все сильней.
Эта милая картинка вызывает искреннюю улыбку, надежно спрятанную в глазах вечно серьезного Майклсона. Его персональное счастье — видеть ее такой энергичной и солнечной.
— И я тебя, Лиса. — Усмехается, привычно игнорируя щемящую боль в сердце. Они явно вкладывали разный смысл в одну и ту же фразу.
— Раз говоришь, что его может не быть, — воспользуюсь этим шансом. — Вспоминает о приглашение мужчина. — Скинь смской время, окей?
С Крисом действительно не хочется пересекаться. Каждая встреча, как лотерея — может повести, а может закончится мордобоем. И если размалеванный дрыщ сам по себе непредсказуем, то у Майклсона в его присутствии просто отказывают все тормоза и летит к чертям чувство самосохранения.

Завуалированное предложение Костелло, звучит пугающе соблазнительно, — гораздо больше чем должно было бы быть. И на минуту, — всего на минуту! — Маркус представляет свою жизнь, согласись он бросить все и кинуться вслед за Лисс на поиски новой группы.
А ведь вырваться из опостылевшей рутины так просто; хватит одной смски в отдел кадров и контракт аннулирован. Одна смска и на утро никакого дресс-кода, никаких шаблонных заказчиков, чьи проблемы нужно решать строго в жестких рамках законодательства, — его ждут одно лишь безграничное творчество и свобода самовыражения.
Не за этим ли он убегает из офиса по четвергам? Когда после ланча, собрав в кожаную папку бумаги и документы, он выключает свой очередной свеженький мобильный и прячется в тихих комнатах антикафе с нотным блокнотом Молескин и механическим карандашом от Ротринг?
Да он окончательно завязал с выступлениями, и никогда не брался писать под заказ, но ведь для себя-то можно?
И именно Алиса первой узнавала обо всех новых, не привязанных к конкретным песням, наметках и была главным критиком; чуть реже в этой роли выступал Крис, когда между мужчинами наступала фаза шаткого перемирия.
Хитрюга.
Усмехнувшись, мужчина качает головой, уставившись на пустую чашку из-под кофе. Дорогого, качественного кофе, который он может себе не задумываясь позволить в любой момент, в то время как для многих это дорогое удовольствие.
В минутной фантазии будущее выглядит сказочным, невероятно ярким и захватывающим, но отдаться на волю судьбе мог только восемнадцатилетний Марк.
Вдруг не сложиться? Вдруг идея провалится? Не окупится?
Тридцатилетний Маркус ни за что не рискнет своим положением и доходом, ради юношеской мечты. И он почти не сожалеет, когда говорит:
— Незаменимых нет, Лисс, ты просто не искала. — Добродушно замечает, почесывая короткую жесткую бороду. Все же умелая женская лесть подкупала и... смущала.
— Я знаю, ты справишься, супергерл, — бормоча, находит за дальним столиком парнишку, перекладывающего со скуки салфетки, и жестом подманивает к себе. Если освободишься от херова Джокера-металкорщика. — А теперь, пора закругляться. Ты уже вовсю клюешь носом. Да и официантам надо дать возможность спокойно подремать в подсобке.
От Майклсона не укрылось, как сладко зевнула примостившаяся на его руке Лисс, заражая его своей усталостью.
— Переночуешь сегодня у меня. — Строгим голосом ставит в известность мужчина, расплачиваясь за себя и подругу с вялым и сонным официантом.
Куда смотрят администраторы?
Но впрочем, непозволительная нерасторопность напрямую отразилась на грошовых чаевых.

Подколы подруги не обижали, а даже забавляли Маркуса. Хотя он никогда не собирался разводить тайну на пустом месте, — то есть из своей личной жизни, — было весело иногда подыгрывать Алиссе.
— Тц, — губы дрогнули в улыбке, но тем не менее с напускным недовольством, Марк отвесил условный подзатыльник подруге, поднимаясь из-за стола. — Не болтай ерунду, Лисс. В моей жизни есть только две женщины: работа и ты, — покривил сердцем мужчина.
Он частенько приводил к себе гламурных дамочек с корпоративов, но в оправдание стоит отметить, что Костелло была единственной, кому позволялось ночевать и свободно хозяйничать в холостяцкой обители Майклсона.
Придержав перед подругой дверь, Марк вышел следом и сильнее запахнул пальто от Saint-Laurent, ежась от ночного воздуха. После теплого помещения кафе, отчетливее ощущалась декабрьская прохлада.
— И не строй такую физиономию, я все еще не собираюсь менять мою красотку на бигфут. — Фыркнул адвокат, обгоняя Лису и снимая блокировку с автомобиля.
"Wraith" мужчина выбрал для себя сразу же, как только увидел модель в две тысячи тринадцатом на Женевском автосалоне. Без сожалений отдав сумму, почти в три раза превышающую его годовой доход, за статусную машинку "эф" класса, Маркус в полной мере насладился чувством выполненного долга и полного душевного удовлетворения. Жаль длилось оно не долго. Очень скоро ему понадобились часы Ролекс и очки от Silhouette.
Открыв дверцу пассажирского сидения, Марк подождал пока Алиса заберется внутрь и сам поспешил сесть за руль.
Нахально развернувшись через сплошную на пустынной дороге, мужчина мысленно возносил молитву первым всплывшим в памяти божествам, позабыв о своей приверженности к атеистам:
Только не включай проигрыватель.
Что действительно могло и задевало Марка, так это неодобрение любимой женщиной его нового стиля жизни и в корне поменявшихся вкусов. В том числе и музыкальных.

Неспешно прокручивая в голове заезженный маршрут, адвокат уверено вел машину по паутине спящих улиц.
Дороги по большому счету пустовали: ни пешеходов, ни других автомобилистов, только иногда со стороны центра выныривали желтые такси, спешащие доставить загулявших горожан по домам. Все же в поездках глубоко за полночь, да еще в разгар рабочей недели были свои преимущества.
— Так значит, если я скажу, что у меня есть два билета на их рождественский концерт, ты не откажешься составить мне компанию? — сворачивая с улицы на автостраду, полюбопытствовал Марк, не отвлекаясь от дороги.
Сначала он хотел преподнести билеты, как подарок, но теперь у него появилась более интересная идея чем порадовать Костелло в честь наступающего года. Осталось только успеть все организовать.
Останавливаясь на очередном светофоре, настороженный долгой паузой от обычно болтливой подруги, Маркус повернулся, чтобы повторить вопрос, но резко оборвал себя на полуслове.
Уснула.
Пока предупреждающе горящий впереди красный свет не сменился зеленной стрелкой, Майклсон с нежностью и теплотой во взгляде любовался умиротворенной мордашкой Алисы, тихонько дремлющей в соседнем кресле. В такие моменты она особенно сильно казалась маленькой, запутавшейся и беззащитной девочкой.
Приглушив музыку, заполнявшую салон умиротворением, и повернув с автострады Бруклин Квинс к Манхэттенскому мосту, Маркус взял курс на Дамбо, где на фоне затянутого тучного неба начинали проступать контуры глянцевых высоток, ограждавших Ист-Ривер вдоль залива, вплоть до района Винегар-Хилл.
Несмотря на поздний час на улицах не было темно. Ночной мрак разрывали со всех сторон огни витрин, неоновые вывески и свет фонарей - Нью Йорк жил в ритме нон стоп и блистал двадцать четыре на семь.
Про себя Марк называл город показушником, но не мог отрицать, что искренне любит это место, ставшее ему вторым домом. Насквозь пропахнув вечными суетой и гамом делового мегаполиса, мужчина уже не мог по долгу выносить неторопливый бег загородной жизни. Последние пару лет он старательно избегал поездок на винодельню в Кентукки, предпочитая на все праздники принимать родственников у себя.
Родителей конечно такое положение дел не устраивало. Отец обижался и не скрывал, что считает старшего сына продажным бюрократом и предателем дела, которому всецело посвящали себя многие поколения Майклсонов еще за долго до рождения Маркуса, но "неблагодарный мальчишка", к всеобщему семейному сожалению, не чувствовал за собой ужасной вины.
Самый богемный район Манхэттена — Сохо — с его мощеными булыжником мостовыми, множеством уютных кафе и бутиков, был адвокату намного милее и ближе по душе. Переезжая по мосту, мужчина который раз невольно восхитился открывавшемуся виду.
Забавно, но нынешнюю статусность и элитность — в прошлом складской — район получил далеко не сразу после своего кардинального преображения. В семидесятых, все закрывшиеся промышленные помещения массово перестраивали в жилые квартиры и сдавали простым художникам. Потребовалось время, чтобы инвесторы оценили оригинальность местного стиля и удобство расположения района; а вот когда это случилось, — цены на недвижимость взлетели до небес. Хотя по сравнению с Трайбека, цены Сохо были ниже раза в полтора и даже могли считаться приемлемыми. Лофт же, который Маркус окончательно выкупил несколько лет назад, был как раз одним из таких типичных представителей "эффекта СоХо".
Припарковавшись, Майклсон пару раз ласково провел пальцами по щеке Алисы, неохотно выдергивая подругу из сна:
— Пора вставать, спящая красавица.
.
.
Imagine Dragons – Dream